ДВА ЮБИЛЕЯ
Только миновал пушкинский юбилей, а уже подступает другой - гётевский. Тихо подступает, без особого гула и гама. Конечно, лишний шум здесь ни к чему: не пятилетие какого-нибудь воровского банка отмечают и не десятилетие начала разграбления России (да и рано еще), а всего лишь 250-летие со дня рождения величайшего германского гения.

Что нам, русским, Гете? Что им, немцам, Пушкин? И что им обоим друг до друга? Знали они хотя бы о своем взаимном сосуществовании на нашей бедной планете: один - в раздробленной на сотни карликовых государств, но все-таки сравнительно благополучной Германии, другой - в могучей и бескрайней, но всем шквалам и бурям открытой России?

Между прочим, знали. И даже проявляли горячий интерес друг к другу. Когда один из знакомцев беспросветно «невыездного» Пушкина посетил Гете в его уютном сонном Веймаре, маститый старец попросил путешественника передать молодому русскому гению свое перо. Пушкин с радостью принял этот глубоко символический подарок. Не им ли он написал свою чудную «Сцену из Фауста»? Впрочем, нет: судя по времени, это скорее всего могли быть «Сцены из рыцарских времен», в которых он также собирался вывести в качестве персонажа знаменитого доктора-чернокнижника.

Увы! Пушкин недолго владел подарком Гете. После его получения он прожил всего несколько лет. Гете скончался в 1832 году, будучи восьмидесяти трех лет от роду. Один из величайших поэтов мира прожил на год дольше, чем наш белобородый патриарх, вековечный дедушка Толстой. А Пушкин... Пушкин, как известно, погиб в тридцать семь. Лермонтов - в двадцать шесть. Гоголь - в сорок три. Блок - в сорок. Есенин - в тридцать. Маяковский, словно замкнув некий зловещий круг, - снова в тридцать семь. И так далее, и тому подобное.

В конце концов даже мнение такое сложилось: неприлично, мол, русскому поэту жить долго. Стукнуло тридцать семь - и собирайся с вещами на выход из нашей грешной юдоли. А мы, «горячо любящие» соотечественники и современники, будем потом долго сладострастно живописать аппетитные детали очередной трагедии.

Слава Богу, есть и другое мнение. «В России писателю надо жить долго», - сказал какой-то умный человек после всех передряг сталинского лихолетья. Это значит, чтобы успели, хотя бы кряхтя и почесываясь, оценить при жизни, а не как водится, после смерти. Да и всем нам надо жить долго, чтобы увидеть хоть какой-нибудь тусклый и слабенький свет в оконце.

Что было бы, если бы Пушкин прожил еще 46 (сорок шесть) лет и дожил до возраста Гете? А он прожил бы и более - натура у него была крепкая. Что было бы, если бы все наши гении, безвременно павшие во цвете лет, прожили свой естественный человеческий век?

Представим себе, скажем, 1861 год - год отмены крепостного права. Пушкину всего шестьдесят два. Он по-прежнему энергичен и бодр. Его и пожилым еще не назовешь, не то что стариком. Кем бы он был к этому времени? Не говорю о литературе. Но каким бы было его положение в обществе? Скорее всего он - министр просвещения (был же Державин министром юстиции!). Может быть, даже глава правительства (был же им Гете в Веймаре, а ведь даже не слишком проницательный Николай I назвал Пушкина самым умным человеком в России).

Гоголю - всего пятьдесят три. Давно побежден бес и окончены «Мертвые души». Давно принят монашеский подвиг. Кто он теперь? Быть может, один из светлых старцев Оптиной пустыни? Не он ли беседует в тенистой аллее с каким-то молодым шалопаем - кажется, с отставным канониром Львом Толстым - и благословляет его приступить к написанию романа об Отечественной войне 1812 года?

Лермонтов... Кто решится предсказать его судьбу? Какие страшные, грозные и непостижимо прекрасные силы стоят за его плечами! «Это будет поэт с Ивана Великого», - сказал когда-то Белинский. Только ли поэт? На что он не посягнул бы? Чего бы он не достиг? Кто знает...

А какой была бы тогда Россия? А какой бы она была сейчас, в наше время? Уж, конечно, не разрубленной вдоль и поперек, не нищей, не бессильной, не угнетенной, не стоящей на коленях перед сильными мира сего, не выслушивающей наглые поучения от своеродных и заморских мелких бесов... Да что тут говорить!

Действительно, что? Только одно и приходит на ум: еще раз повторить слова, сказанные Спасителем без малого две тысячи лет назад:

«Заповедь новую ныне даю вам: да любите друг друга».

Георгий СТЕПАНЧЕНКО.