"КОЗЫРЕВ – ПИШЕТ ГОГОЛЕМ"
На самом исходе ХХ век.
Еще одно столетие русской культуры уходит в историю: время уносит в небытие миллионы имен наших недалеких предков и современников. Никакие архивы уже не сохранят, не вернут ни сгоревшие рукописи, ни угасшие судьбы людей, сгинувших в войнах и бессмысленно жестоком терроре.
Михаил Яковлевич Козырев (1882 - 1941) – русский Свифт – старший сын кузнеца Якова Козырева со станции Лихославль Николаевской железной дороги в центре Тверской губернии. Сам Яков Козырев происходил из простых крестьян. Простонародный ум, смекалка и семейное трудолюбие позволили ему нажить немалое состояние. Козыревым принадлежало изрядно леса, известного под названием Зайковского, несколько домов в Лихославле и большой надел земли, на котором и располагалась семейная усадьба.
Яков Козырев отличался добрым нравом, ценил прежде всего труд физический, но каким-то внутренним чутьем понимал и важность нового образования, которое стремился дать всем детям. Хотя безудержного рвения к письменной науке не одобрял.
Юный Миша Козырев окончил приходскую школу, местное двухклассное училище, потом поехал в реальное училище в Тверь, в августе 1909 года 17-ти лет от роду напечатал свое первое стихотворение в недолго издававшейся "Тверской газете". Позже Михаил Козырев продолжит свое образование на экономическом отделении политехнического института в Санкт-Петербурге (1910-1913), из которого был исключен за участие в политической деятельности.
"По специальности работать не пришлось...", – напишет он в автобиографии 1924 года. Во время учебы в Петербурге у Козырева появляются связи в литературной среде, но экстравагантные поэтические опыты молодого писателя не привлекают внимание редакторов журналов и газет. Тогда Козырев пробует себя в критике. С 1913 года его статьи печатаются сразу в нескольких петербургских журналах – в «Мечте», «Очарованном страннике» (статья об Александре Блоке), "Современнике", «Современном мире». Однако он мечтает о карьере писателя, а потому ищет новые литературные знакомства. В 1914 году близко знакомится с Дмитрием Философовым, который обращает внимание на талант молодого прозаика. Он представляет Козырева литературной элите Петербурга, сам занимается редактурой его первых прозаических опытов, и, наконец, публикует его рассказ «Комната» в «Голосе жизни» (1915).
До 1918 года Козырев живет в городе Петра, потом переезжает в Харьков, Одессу: «Занимался чем попало: был бухгалтером, читал лекции в литературных школах и студиях, заведовал всякими секциями, типографией...». "...Окончательно перешел на прозу с 1921 года, когда был написан первый послереволюционный рассказ "Крокодил", не подлежащий пока оглашению в печати, и два рассказа, вошедшие в книжку "настоящих рассказов" "Морока". Рассказ «Крокодил - три дня из жизни Красного Прищеповска», о котором упоминает автор, был впервые напечатан лишь спустя 70 лет в 1991 году, а впервые прочитан на заседании "Никитинских субботников" 27 января 1923 года.
Дооктябрьские литературные связи Козырева были достаточно широки. Поэтому когда в 1920-м году прозаик оказывается в новой столице, он легко входит в группу писателей, объединившихся в скором будущем при кооперативном издательстве "Никитинские субботники" и становится секретарем одноименного литературного общества. На заседаниях, которые он проводит в новом качестве, выступают С. Городецкий, П. Антокольский, М. Булгаков, В. Вересаев, В. Звягинцева, О. Мандельштам, М. Пришвин и многие другие. Например, 30 декабря 1922 года Булгаков читал "Записки на манжетах", затем Сельвинский – поэму "Рысь".
К протоколу заседания от 6 января 1923 года приложен перечень с краткими характеристиками членов общества: о Козыреве сказано – "...пишет Гоголем". Речь идет, так сказать, о художественной технике писателя. В поисках стиля он тяготел к приемам Гоголя, Щедрина, Гофмана. Слава сатирика прочно утвердилась за прозаиком: к этому времени у него вышли три сатирических книги (Морока. Настоящие рассказы. М., 1922; Неуловимый враг. Американский роман. Харьков, 1923), он стал едва ли не самым публикуемым автором тонких сатирических журналов.
Литературная группа "Никитинские субботники", превратившись в кооперативное издательство, привлекала к себе писателей совершенно разных жанров и направлений, в 1923 году на заседаниях присутствуют Б. Пастернак, Л. Леонов, П. Орешин. С мая по сентябрь 1923 года Козырев покидает пост секретаря, им из соображений стратегии избирается А. Неверов – "живой классик советской литературы". После смерти Неверова на заседании от 19 января 1924 года Козырев возвращает пост себе и продолжает подписывать протоколы новых "субботников".
Вот, например, как в изящной форме изображает происходящее на заседаниях общества поэт Яков Окунев.
...Ежесубботно Олимпит Никитина красноречиво-безгласна.
Слева Лозовский сидит с выраженьем сугубо-марксистским,
Там же фанфарит Сверчков медноголосо и мрачно,
Справа же Козырев Миша струит протокол, комарино звеня,
Ада прилипла к плечу и лорнетит и, сбычившись, адски клокочет...
Далее от автора "достается" Малашкину, П. Романову, Р. Ивневу, В. Иванову, Л. Леонову, Тэффи, Кукрыниксам – это иллюстрация с заседания 5 апреля 1930 года. Ада, упомянутая в "оде", ни кто иная, как жена Козырева, поэтесса Ада Владимирова.
В 1926 году общий тираж книг, выпущенный издательством, составил более 90 тысяч экземпляров. Среди них немалая доля принадлежала и томикам с именем Михаила Козырева. Всего к 1931-ому году тираж его книг в "Никитинских субботниках" составил более 40 тысяч экземпляров 10 наименований. В 1928 году издательство приступает к печати собрания сочинений писателя, всего вышло 4 тома. Среди книг – большой роман "Подземные воды" в 20 печатных листов и книга "Город энтузиастов", переиздававшаяся три года подряд, принесшая писателю всероссийскую известность и давшая название целой эпохе в образе "Шоссе энтузиастов". У "...Энтузиастов" Козырева позже появился соавтор – член ВКПб И. Кремлев-Свен. Это знакомство сыграло трагическую роль в судьбе сатирика.
Как утверждал генерал КГБ В. Ильин, "по совместительству" секретарь СП СССР, именно он, Свен, донес на Михаила Козырева, что стало причиной ареста писателя зимой 1941 года. Спустя десятилетия некоторые подробности гибели Козырева удалось узнать поэтессе Вере Звягинцевой, тоже, кстати, участнице "Никитинских субботников". Один из бывших зэков рассказал о том, как в застенках Саратовской тюрьмы умер русский сатирик Михаил Козырев: он однажды не вернулся с очередного допроса.
О Козыреве, казалось, забыли... Уничтожали его книги, политически благонадежная Евдоксия Никитина, основательница "Никитинских субботников", а теперь директор одноименного столичного музея предпочитала молчать об "антисоветском" секретаре, таланту которого и не только... некогда благоволила.
...Шел двадцатый век – в лицах и песнях.
"Ты смотри никому не рассказывай..." – пел Вадим Козин, а на пластинках все еще значилось, кажется, уже совершенно ничего не значащее – М. Козырев. Летел над "досками" садовых танцплощадок его шлягер 50-х – "Называют меня некрасивою...". ...Песни на его стихи рождались, а его уже не было как десять лет. Летел и над Лихославлем, над домом Козыревых, в котором он так любил бывать, куда часто приезжал, привозил жену и друзей.
...Над Лихославлем, над которым так любил посмеяться в своих искрометных сатирических рассказах, о котором "...писал Гоголем" – плакал и смеялся сквозь слезы.
Владимир КУЗЬМИН.
